«Что такое — 42 миллиона погибших? Это не цифра. Это одиночество»

 08.05.2017 г.  16:31
4476
Нина Петлянова
/ 4

Интервью фронтовика, писателя и почетного гражданина Петербурга Даниила Гранина накануне 9 мая.

«На войну мы пошли безоружными в буквальном и в духовном смысле»
 
— В первые годы после победы рассказывать о том, как мы встретили войну и как вели ее в 1941 году, не разрешала цензура. Да и сами мы больше хотели рассказывать про  наступление. Про то, как вошли в Берлин. А то, как мы начали войну, какие были колоссальные потери, как мы отступали, драпали, сдавали город за городом — об этом не хотелось. Это было самое трагическое время — начало войны. В июле 1941 года, когда наш эшелон ехал на фронт, все распевали песни. Мы были счастливы, что попали в ополчение. У меня была броня, я работал в конструкторском бюро, где конструировали танки. И я добился с трудом, чтобы меня зачислили в народное ополчение. Мне казалось: как так? Война! И я не буду участвовать в ней?! Это — непередаваемое ощущение…  Сейчас смотришь на это, как на какую-то глуповатость, простодушие. А тогда было искреннее чувство: мы повоюем, победим и вернемся. Даже, прощаясь с родными, мы успокаивали их искренне: ну месяц-два, и всё будет в порядке…
 
— Это была вера в себя или в страну?
 
— И общее настроение, и личная уверенность в том, что скоро вернемся с победой. Мы ничего не знали про войну. Это психология 1941 года — все неизвестно. Знали, что победим, такое ощущение было, но как? Когда?


Было и другое чувство. Оно мучило нас в первые месяцы войны. Только что Сталин целовался и выпивал с Риббентропом. Германию называл «нашим другом». Мы ехали на войну, не вооруженные злостью. В нас крепло чувство недоумения и оскорбления: как же так — они безо всякого предупреждения на нас напали. Сталин говорил, что на их стороне внезапность. А разве они должны были предупреждать? Никто не задавался этим вопросом. Не только наши политические деятели были одурачены, обмануты немцами и попали в эту ловушку, но и мы тоже — пошли безоружными в буквальном и в духовном смысле.
 
«Потребовалось несколько месяцев, чтобы мы набрались злости»
 
Когда к нам в плен попал первый немецкий летчик (его самолет был подбит, он приземлился на парашюте прямо в расположение наших войск), то с нами разговаривал свысока, как с низшей расой, с превосходством арийца и военного человека. Он предвещал: «Вы обречены». А мы этому немцу старались напомнить: Тельман, Карл Либкнехт, «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Ведь это было повсюду, во всех газетах. И потребовалось несколько месяцев, чтобы мы набрались ненависти, злости. Во всяком случае — избавились от дружеских чувств и отношений.
 
— Откуда набирались ненависти?
 
— От немецких солдат. Они, наступая, оставляли за собой выжженные деревни, разбитые города, виселицы. Но самое главное — за что? Почему? Какой лозунг войны у них был? Какая причина? Мы ничего не понимали. Словно ты идешь по улице и вдруг тебе дают по морде и кричат: «Мы тебя уничтожим».
 
Ведь эта война была не для того, чтобы захватить какие-то земли. Нет. Они шли на Москву, чтобы уничтожить Россию. Уничтожить Ленинград. Гитлер прямо сказал: «Сровнять его с землей».


Начало войны, первые месяцы были очень тяжелыми. Мы высадились на станции Батецкая, не успели сойти с эшелона, нас уже бомбили. Это в порядке вещей — бомбили нас и потом. Но откуда они узнали? Нам политруки говорили: шпионы, предатели сообщили им, что наш эшелон едет, и когда, и где он высадится. Один из наших бойцов (у нас же все были люди — не военные, умные, образованные — с Кировского завода, с ленинградского морского порта, из института культуры, из дворца культуры Дзержинского) сказал политруку:
«Товарищ комиссар, ведь мы всех шпионов и вредителей уничтожили. Откуда они опять взялись?»

И действительно, ведь репрессии 1937 года, казалось, должны были избавить страну от этого зла. А оно опять есть! Сейчас это звучит почти анекдотически. А тогда было непонятно.
 
«Для бегства и паники оружие — в тягость»
 
— В первый год войны было очень много непонятного. Не могли винтовок нам напастись — не хватало их. Мне не досталось винтовки. Нам дали бутылки с зажигательной смесью. А где же наше оружие всё? Где наши самолеты? Почему немцы нас бомбят, а никакой защиты вроде истребителей на нашем участке фронта нет? Всё время возникало недоумение: а где всё? Ноги были в обмотках. А где сапоги? Нам выдали кавалерийские галифе. А где же нормальное обмундирование? Хотя бы б/у? Совершенно неожиданно вдруг обнажилась полная неготовность нашей армии к войне. Не было даже топографических карт. Это обескураживало. У нас же были военные парады. Мы распевали песни о том, какие у нас Ворошилов, Буденный: «Никто пути пройденного у нас не отберет, Красная дивизия, вперед, вперед, вперед…»
 
Разочарование в том, что мы оказались не готовы к войне, нарастало. В том, что Сталина немцы обвели вокруг пальца. Об этом даже подумать сначала было страшно: сам Сталин не понимал, что нас обманывали. Мы были не готовы к настоящей войне. Не ожидали, что немцы превосходят нас и по вооружению, и по связи, и по обеспечению. У них всё было подготовлено, а у нас ничего. Мы бежали. Это унизительное чувство. Это паническое чувство.
Надо было прийти в себя. Но для того, чтобы прийти в себя, требовалось время. А мы искали какого-то самооправдания. И пока искали, в сентябре 1941 года немцы были уже под Ленинградом. Иногда они наступали со скоростью 80 км в день! Что это за война? Это — бегство.

Уже за Лугой где-то (мы успели ее пройти в начале войны, пока ещё не было прямого соприкосновения с противником) мы окопались, готовясь к встрече с немцами. А сквозь участок нашего фронта отступала Красная армия, и это нам помогло довооружиться. Они отдавали нам свои винтовки, пулеметы, ручные, гранаты, и, конечно, просили что-то взамен. Мы отдавали то, что взяли с собой на войну: мыло, сахар, папиросы… У кого-то были конфеты, у кого-то сухари хорошего качества, шпроты (ими нас всех обеспечивали). Себе мы оставляли только бритвы и тёплые портянки.
 
— А у отступающих красноармейцев ничего не было, они шли домой голодные?
 
— Только винтовки. Они были измучены. Были большие потери. И у них была психология отступающих, которым уже не нужно оружие. Для бегства и паники оружие — в тягость. Оно только мешает.
 
Немцы подошли вплотную. 17 сентября, когда мы уходили из Пушкина, я не увидел никакого второго эшелона. Оборона рухнула.
 
«Начинаешь понимать, что все-таки и немца можно убить...»
 
— Есть сторона войны, которая раскрывается только спустя годы и которой историкам трудно пользоваться. Война, которую я пережил, не связана с документами. Она и событийно тоже — не бог весть что. Но она относится к пониманию чуда.
 
Это история солдатского братства. Это то, как менялось настроение солдат. Это — кардиограмма, которая выстраивалась четыре года. Она всё время разная: вначале — бравада, потом — надежда, затем — разочарование, отчаяние, ощущение катастрофы, дальше — какой-то опыт и новый перелом: начинаешь понимать, что все-таки и немца можно убить. Эту кардиограмму очень сложно прочертить, хотя именно она решала и решила исход войны.
 
Война была несколько раз проиграна, что порождало чувство безнадежности. Но каждый раз это чувство исчезало, и вновь появлялось то, что Пушкин называл «остервенением». Непонятно, как мы выиграли войну. Были такие безнадежные состояния, что даже вспоминать о них долгие годы было страшно.


Очень большую роль сыграло для нас то, что немцы не сумели взять Москву, не смогли войти в нее, а в сентябре 1941 года уже остановились у Ленинграда. Более того —  они не только остановились, а были вынуждены начать отступление. Это был первый ощутимый успех, и он стал психологическим переломом. Осознание того, что они могут отступать — это одно. А другое — мы можем наступать. Это — история солдатского сопротивления.

История войны — не только сражения и потери, это еще и история о том, как менялась солдатская психология. Она менялась до самой победы. Когда мы вошли в восточную Пруссию, совершенно другая война началась. Абсолютный перелом. Разочарование в наших союзниках, которые столько времени не открывали Второй фронт.

Эта часть военной истории плохо отражена, она историкам недоступна, это — только солдатские и генеральские воспоминания. Кстати, и в их воспоминаниях нет обречённости, паники, осознания того, что Россия гибнет. Как так — Россия гибнет?! Жукову не давали в воспоминаниях написать, что был момент, когда реально появилась опасность, что Москву не удастся отстоять. Не дали написать. Но Симонов его спросил: «А было у вас такое ощущение?» Жуков мог охватить положение всего фронта, мы-то не могли, у нас только солдатская, окопная психология, знание очень маленького участка. Он сказал: «Да, был момент, когда это было возможно». Историки долго не могли смириться с этим, а цензура — тем более. Но для писателя это — самое важное. Писатель пишет, опираясь не на документы, а на психологию людей, на психологию воина, на то, как она меняется.

«Это сложный вопрос, но поднимали боевой дух и панфиловцы, и Матросов»

Никто не мог предсказать, что война продлится четыре года — ни военачальники, ни офицеры, ни рядовые. Если бы мне сказали, когда я добивался зачисления в армию: «Ты вернёшься, если выживешь через четыре года», я бы не поверил или не стал бы записываться в народное ополчение.

Рассказывать про это в литературе после войны было стыдно. И цензура не разрешала. Цензура глушила это разочарование. Эта часть истории Великой Отечественной войны почти не была раскрыта. Не давали о ней рассказывать. Были какие-то две вещи в журналах про отступление, случайно проскочили, и больше ничего.

А, между тем, хорошие писатели послевоенного времени понимали, что именно через это можно понять победу, ее величие. После войны был удивительный всплеск литературы о войне. Замечательные писатели создали эту антологию: Василь Быков, Виктор Астафьев, Виктор Некрасов, Давид Самойлов… Прекрасный памятник нашей победе. Вся эта литература существует, имея фундамент правды. Гораздо труднее выстоять тем произведениям, где есть только победные марши.

Источник

Комментарии

Комментарии до 08.10.2020 года

vlad66
+6 #1 vlad66 08.05.2017 20:47
Россия, увы, страна недорослей, вечных подростков. А для подростка серьезные разговоры (хоть про войну, хоть про мир) скучны и раздражительны. Подростку хочется быть счастливым, беззаботным и гордым собой. А нудные взрослые типа Гранина все время норовят испортить это праздничное настроение.
серафима
+2 #2 серафима 09.05.2017 19:20
Не всегда официоз, является последней истиной о прошедшей действительност и. Да и не дано официозу всю правду рассказать, как было на самом деле. Если успех то можно все динамики включить, а если трагедия, то молчать, А ведь как у успеха, так и у трагедии есть человеческий фактор.Почитайт е учебники истории от 1945 г. и до наших дней и сразу поймете откуда ветер дул в определенные этапы развития страны.Поэтому рассказы простых очевидцев событий, какие бы они не были, мы должны знать и на ошибках учиться. А не повторять вновь и вновь ошибки, мозг дан не для этого.
Marat-sp
+3 #3 Marat-sp 09.05.2017 19:46
Цитирую vlad66:
Россия, увы, страна недорослей, вечных подростков. А для подростка серьезные разговоры (хоть про войну, хоть про мир) скучны и раздражительны. Подростку хочется быть счастливым, беззаботным и гордым собой. А нудные взрослые типа Гранина все время норовят испортить это праздничное настроение.

Влад! Не надо всех под одну гребенку! В моем окружении знают о войне побольше, чем давали на уроках истории! И детям я постараюсь передать, что война это не только парад!
vlad66
+1 #4 vlad66 09.05.2017 21:28
Цитирую Marat-sp:
Влад! Не надо всех под одну гребенку! В моем окружении знают о войне побольше, чем давали на уроках истории! И детям я постараюсь передать, что война это не только парад!

Ну, дай Бог. Поставил плюсик.

Сайт altgazeta.ru начал свою жизнь 13 апреля 2011 года и с тех пор бессменно занимает первое место в рейтинге сайтов Сергиево-Посадского муниципального района Московской области по количеству просмотров и посетителей. 

В 2013 году altgazeta.ru стал победителем в номинации "Лучший сайт печатного издания" конкурса медиа-сайтов Московской области «Точка.РУ», организаторами которого выступили Союз журналистов Московской области и Главное управление по информационной политике правительства Московской области. А также лауреатом в номинации "Лучший новостной сайт" в этом же конкурсе в 2014 году. В 2016 году, автор сайта Андрей Трофимов занял первое место в номинации "С места событий" Московского областного конкурса СМИ по безопасности дорожного движения.

На сайте опубликованы тысячи материалов, на основании которых в общероссийских и зарубежных СМИ вышло не менее 159 сюжетов и публикаций, в том числе в "Российской газете", "Новой газете", в "Московском комсомольце", газетах "Коммерсантъ", "Ведомости", "Собеседник", "The Moscow News", РБК, международном журнале "Еsquire", на радио "Говорит Москва", "Deutsche Welle" («Немецкая волна»), на телеканалах "Дождь",  Life NewsНТВ, РЕН-ТВ, ТВ-Центр, 360ТВ, Москва 24, РОССИЯ-1, РОССИЯ 24, Первом канале, немецком телеканале ZDF и многих других (подборка).


Подписывайтесь на мои страницы:

Проект "Альтернативная газета Андрея Трофимова" информирует о событиях в Сергиево-Посадском районе Московской области. Любое использование материалов сайта разрешается с указанием автора и с ссылкой на altgazeta.ru


 
 
 
 

Этот сайт использует «cookies». Также сайт использует Интернет-сервис (Яндекс Метрика) для сбора технических данных касательно посетителей с целью получения маркетинговой и статистической информации. Условия обработки данных посетителей сайта см. в Политике конфиденциальности. В случае Вашего отказа от обработки ваших персональных данных Просим покинуть данный сайт. При продолжении пользования данным сайтом — Вы подтверждаете Ваше согласие на обработку данных, полученной нами при посещении Вами нашего сайта, на указанных в необходимых документах, размещенных на сайте, условиях. 

Наверх