Отбиться от стаи

Стычка байкеров из двух мотоклубов закончилась гибелью одного из них, а уголовное дело — фактическим оправданием другого. По сути же, в гараже под Москвой один народ, живущий в России, восстал против другого, который тоже здесь живет.

В фильме 1969 года «Беспечный ездок» («Easy Rider») герой Джека Николсона — адвокат, уехавший из своего городка с двумя байкерами, — говорит им за минуту до того, как обыватели его зарежут: «Они боятся не вас, а того, что вы для них представляете: свободы… Только никогда нельзя говорить им о том, что они не свободны, потому что они начнут ломать тебе конечности, чтобы доказать, какие они свободные».

«Беспечный ездок» — один из первых культовых фильмов ранних (позднесоветских) байкеров из бывшего СССР. Потом кассета с ним будет вытеснена с полок боевиками о криминальных разборках более брутальных персонажей на байках, но сегодня образы двух хиппующих мотобродяг могут быть снова близки новому поколению внутри этой субкультуры — «фри(free)байкерам».

В истории зеленоградской перестрелки, которая потянула бы и на боевик, и даже на мировоззренческую ленту, тоже есть убитый — байкер из Севастополя Валерий Родителев (Белый). За что он погиб? Точно — не за свободу. А за что?

Место действия

Зеленоградский судья Олег Гривко, тоже по-своему довольно брутальный в черной мантии, сидящей на его плечах как китель, долго и добросовестно вникал в незнакомые реалии мира байкеров и в марки мотоциклов. В нашивках на спинах кожаных жилеток он уже ориентировался не хуже ветерана байкерского клуба. Но если бы я стал писать сценарий для игрового фильма, там обязательно была бы и чисто художественная, выдуманная сцена приезда судьи в гаражи. Ведь следствие, исходя из того, что судья все скушает и так, — не представило ни фотографий, ни толкового описания места преступления, а судье, конечно, просто необходимо было увидеть все собственными глазами.

Поэтому в фильме он в выходной, подняв воротник пальто и представившись сторожу у шлагбаума покупателем по объявлению, приедет в тупик за развязкой, километров в пяти от станции «Крюково», на своем каком-нибудь старом «Ниссане». Под высокой железнодорожной насыпью он увидит несколько рядов гаражей, около 100 метров каждый. Вот будка сторожа, после показаний следователю он уехал от греха подальше домой в Иваново. Вот так на 17 машинах приехали во втором часу ночи «Ночные волки». Сторож поднял шлагбаум (а что ему было делать?), и машины проехали по одному ряду прямо, а по другому направо, и из них вышли, судя по видеозаписи, человек 30 или 40, окружая гараж Воробьева. В руках у них предметы, из которых на реальной видеозаписи можно различить, пожалуй, рацию, дубинку, кастет и с некоторой натяжкой топор, — но походка в любом случае не оставляет сомнений в цели визита: так торопливо, но в то же время уверенно и весело 40 мужиков могут идти только чинить расправу над более слабыми. В составе клуба «Три дороги» к тому времени было всего 10 человек.

Вот разломанная самодельная сцена с навесом и изуродованный, порезанный баннер с символикой «Трех дорог». Вот простреленные и пробитые ворота гаража. Здесь оставалась лужа крови Родителева, там валялись гильзы и ножи, которые видели первые прибывшие на место полицейские, но в обвинительном заключении их нет. В кино еще можно будет придумать какого-нибудь мужика лет 60, который будет возиться в соседнем гараже со старым «Москвичом». Судья спросит мужика из кино, слышал ли он, что здесь произошло в ночь на 20 октября 2012 года, а тот подозрительно переспросит: «А вам-то, начальник, это зачем?»

Сам Евгений Воробьев с одним из братьев или просто приятелей-байкеров тоже мог бы здесь оказаться: со своими и чужими мотоциклами они возятся без выходных. Но постучаться судья не рискнет: Воробьев — свидетель на суде. Тогда уж я сам опишу для настоящего судьи Олега Гривко этот гараж, в котором он не был, хотя прокурор Громов — именно так, инкогнито, — может быть, даже и приезжал.

Впрочем, по возрасту они оба могут помнить этот тесный, захламленный покрышками, инструментами, канистрами и железками мир былой свободы их отцов или братьев от советских парт-комов, начальства и жен. Воробьев и Некрасов — совсем другое поколение, ездящее на другом, но они впитали эту гаражную культуру вместе с духом той прошлой, в чем-то более настоящей (поскольку отвоеванной) свободы.

Так вот, эта коробка, куда можно войти, только задев головой потолок, меньше, чем комната в «хрущобе», но вдобавок к инструментам и ящикам заставлена разобранными в разной степени мотоциклами. Правый бокс, где в час ночи 20 октября они пили чай, — это узкий пенал без стола, с одной длинной лавкой. На тумбочке лежали мобильные телефоны и стояли газовые баллончики, а охотничье ружье Некрасова в разобранном виде было в рюкзаке под лавкой: они, конечно, готовились отразить нападение, которым, по рассказам Некрасова и свидетелей, грозил ему главный «волк» — Александр Залдостанов, но вряд ли в эту ночь и, конечно, не с таким уровнем свирепости.

Кульминация

От бесславного «расшивания», то есть скручивания рук за спину и срезания «цветов» (клубных нашивок), байкеров «Трех дорог» спасла случайность: один пацан вышел отлить под дерево и увидел «волков», как раз заходивших в проход между гаражей с двух сторон. Он успел закричать: «Волки!..» — предупреждая пятерых парней и одну девушку, которые оставались в гараже, и сам бросился назад.

Видеозапись от въезда в гаражи, которую только чудом не увезли с собой «волки», зафиксировала разрыв около 10 минут между их появлением и тем моментом, когда они, прикрывая лица капюшонами, понесут раненого. На то, чтобы быстрым шагом от места остановки машин дойти до гаража Воробьева, нужна минута. Показания «волков», которые почему-то все шли «где-то в середине», начинаются с запаха перечного газа — его распылили те, кто был в гараже, но это уже примерно седьмая минута.

О том, что происходило в течение этих шести-семи минут, на суде рассказывали подсудимый Некрасов, Воробьев и еще три свидетеля.

По их словам, «волки» во главе с Белым из Севас­тополя и еще одним — по кличке Ирландец — из Зеленограда ворвались в главный бокс и вытащили на улицу четверых. Девушку не тронули, а трех пацанов (это были самые юные члены «Трех дорог») основательно поколотили, порезав их кожаные штаны — предмет гордости (и не дешевый) для всякого, особенно начинающего, байкера. С этих пацанов, которых выволокли на улицу, были также сорваны или срезаны «цвета» клуба — две такие нашивки оказались потом в кармане джинсов на теле Родителева.

Трое успели из главного блока с воротами отступить в правый «пенал», отделенный деревянной дверью. Какое-то время они удерживали дверь, прыская газом из баллончиков в щель. Они и сами еле могли дышать, но выгадали минуты три. Двое звонили в полицию, а Некрасов собирал ружье: долго, ошибаясь, минут пять, наконец собрал. Один внутри до-звонился по «02», но не смог назвать точный адрес, а Воробьев позвонил домой, и его жена из дома вызвала полицию.

Нападение возобновилось — теперь «волки» вышибали дверь ломом, который нашли в гараже, сорвали ее с петель. Предупредительным выстрелом (следы дроби остались выше ворот внутри) Некрасов заставил их снова отступить, а сам переместился из правого бокса ближе к левому, пробравшись между мотоциклами. Еще два предупредительных выстрела (следы дроби). Наконец, в проеме ворот, створка которых была открыта, снова показался Родителев. Со слов защищавшихся, левой рукой он держал сорванную дверь как щит, а в правой был топор. Некрасов выстрелил в нижнюю часть «щита». Истекающего кровью Белого он позволил беспрепятственно положить на стремянку (как на носилки) и унести. В больницу, до которой минут 15 езды, его привезли уже мертвым.

С двумя сотрудниками ППС, которые приехали в гаражи по вызову, 17 машин «волков» разминулись на две минуты. У тех не хватило смелости остановить колонну с разрисованным «Хаммером», а сами «волки» такой попытки не сделали. ГИБДД сразу же был объявлен план «Перехват», но, кроме машины, на которой в больницу был доставлен Родителев, ни одна задержана не была: видимо, «волки» хорошо знали дорожную сеть.

Версия «волков» о том, что они собрались, чтобы осмотреть маршрут мотоколонны для праздника закрытия сезона (вечером того же дня), а в гаражи приехали «пригласить «Три дороги» на праздник», — критики не выдерживает. Кстати, праздник «волков» в Зеленограде в тот же вечер все-таки состоялся.

Жене (Геше) Воробьеву подержанный «Урал» отец купил в 12 лет: он и сам, как и три брата Воробьевых, как и его жена, значительную часть жизни проводит на двух колесах. Геша — системный администратор, но главная его профессия, да и заработок, — это починка и апгрейд мотоциклов; три секции в гараже он выкупил, как только немного разбогател. А в 2006-м он основал маленький, ни на что особо не претендующий клуб «Три дороги».

По сути, гараж и клуб — одно и то же. Всегда лучше иметь дело с членами клубов. Против фрибайкеров Геша тоже ничего не имеет, но такой позвонит, попросит найти ему деталь, ты ее купишь, а он потом передумает и исчезнет. Член клуба так никогда не поступит.

А посмотрите на этих фрибайкеров на празднике, господин судья! Они же ездят как бог на душу положит. Особенно «вторые номера»: их жены и девчонки, сидящие сзади, — это просто порнография. А надо колонной, иначе поубиваться можно, а то и сбить кого-нибудь. А когда колонна, отправившись в поход, обгоняет фуру на шоссе, то думать надо и о тех, кто едет за тобой. У «волков» это отработано до автоматизма, и в этом смысле им нельзя не отдать должное. Другое дело — идеология, но пока речь не о ней, а о дисциплине. Пока клуб «Три дороги» в результате всех этих событий не распался, старшие (Воробьев, Некрасов) воспитывали все-таки молодежь: опоздал в гараж — 20 отжиманий.

Вот такой примерно разговор мог бы быть с судьей в кино, он очень важен. Потому что никакая совместная деятельность невозможна без дисциплины, и надо найти оптимальное, всякий раз разное, соотношение между ней и анархией, которая у байкеров в крови. Всякий байкер — больше или меньше «аутлос» (от английского out Law, то есть «вне закона»), а если вам это совершенно не свойственно, вы и сами не сядете на байк.

Чем особенно ценен был Юра Некрасов (пока он сидел в тюрьме, все говорили о нем в прошедшем времени, хотя теперь правильнее не «был», а «есть»): тем, что он интуитивно и точно совмещал дисциплину и свободу. Его уважали и фрибайкеры, и «клубные», он был как бы переводчиком между ними. Но это просто, когда вы едете на шашлыки или на речку купаться, и ветер в лицо. И все становится гораздо запутаннее, господин судья, там, где начинаются идеология, политика и, разумеется, деньги.

Словарик

Для справки. В байкерском движении легенды и факты переплетаются очень тесно, тем более «в русском переводе». Однако исторически первые Motorcycles Clubs — MC, такие как Hell’s Angers, были зарегистрированы в 50-е годы XX века в США. Впоследствии их клоны в виде Chapter (отделения, «чепты») или просто как кальки были созданы в других странах.

К общепризнанной «большой четверке» MC наряду с Hell’s Angers относятся Outlaws, Pagans и Banditos — последний клуб был создан в противовес остальным, его членами могли быть мексиканцы и «цветные». Аббревиатура MG — Moto Gang — символизирует особый уровень отвязанности и самоуправства (gang — «бригада, банда»).

Байкеры убеждены, что иерархию в MC привнесли участвовавшие в их создании военные, но более вероятное ее объяснение — близость к «понятиям» преступного мира со свойственной ему во всем мире детской тягой к чинам и званиям. В MC (или его кальке) обязаны быть President, Vice-President, Treasury (кассир, хранитель общака) и Sergeant of Arms, ведающий безопасностью и наказанием. Иерархия членства соответствует степени близости к руководству: решения могут принимать только Members, в ближний круг в отдельных случаях может быть допущен Prospect (перспективный кандидат), а новички занимают положение Hang around (буквально: «болтающийся возле», шестерка).

Как и любая дворовая шайка, MC (в том числе «чепты», или кальки) претендуют на те или иные монопольные права на территории, которую они считают своей. Без разрешения МС, то есть его лидеров, на соответствующей территории не может быть открыта «чепта» другого MC, — иначе война. За неправильное ношение клубных нашивок можно получить в рог от «мембера» MC, не говоря уже про MG. У уважающего себя MC есть торговые сети, как минимум с символикой, музыкой, кино и литературой, а также цитадель: Club House, куда можно войти только под поручительство «мембера».

Гораздо менее определенными образованиями являются MotorCycles clubs — MCC, доступные любому, у кого есть байк. Проблема в том, что, как только группа байкеров объявит себя или будет рассматриваться другими как MCC, ей придется подчиниться доминирующему на этой территории MC. Поэтому в большинстве случаев MCC или распадаются, или уж копируют иерархию MC, постепенно встраиваясь в их структуру. Но можно назвать себя как-нибудь иначе, например, Moto Team, и тогда тебе, если ты не злоупотребляешь «цветами» и никуда не лезешь, ничего не будет — теоретически. Это как пробежать из школы в кино чужой подворотней: можно проскочить, а можно — и огрести.

Все это выяснялось на суде, где одна из претензий, предъявляемых к «Трем дорогам» со стороны «Ночных волков», заключалась в том, что они не просто отказались от эмблем в виде «волчков», но «нашили цвета» MC Banditos. На обвинениях в адрес чуждых, криминальных и наркотических Banditos строились и комментарии процесса на сайте «Ночных волков», и вопросы с подковыркой адвокатов потерпевших. Наконец, пришел и был допрошен настоящий Banditos в соответствующей жилетке. Он дал справку, что со стороны правоохранительных органов РФ к Banditos претензий нет, а остальное — про наркотики и перестрелки с участием Banditos в прошлом веке в США — это пропаганда.

Зато другой свидетель (Пожарник), не поленившийся приехать из Саратова, рассказал, что зеленоградский случай не первый: в мае 2011-го «волки» подстерегли во время выезда на пикник саратовских Free Brothers и поколотили их в лесу за отказ пришить их цвета на жилетки. Но ни в Саратове, ни в Самаре, ни в других случаях стычек и споров, глухо упоминавшихся свидетелями, такого уровня агрессии, как к «Трем дорогам», «волки» все-таки не проявляли. И вряд ли случайно рейд в Зеленограде возглавил именно Белый — Валерий Родителев из Севастополя.

Русские Banditos — некоторым образом «чепта» украинского клуба, там он главный. Ведь Banditos традиционно принимают «цветных», а «волки» старались утвердиться в Украине. Там тоже бывали стычки, в частности, в Крыму, но монопольное положение «Ночные волки» смогли занять только в Севастополе. Возможно, именно застарелые «национально-политические» разборки и подняли конфликт «волков» с «Тремя дорогами» (в цветах Banditos) на иной, повышенный уровень принципиальности и агрессии.

Александру Залдостанову, создателю и лидеру MC (позднее — MG) «Ночные волки», я несколько раз передавал предложения встретиться, чтобы отразить его точку зрения на конфликт в Зеленограде и судебный процесс. Но ни один из его телефонов и адресов так и не ответил. У нас с Хирургом не оказалось общих знакомых, которых я мог бы попросить убедить его встретиться. Как будто, говоря на одном и том же языке и топча одни и те же мостовые последние четверть века, когда уж, кажется, все со всеми перемешались, — мы с «ночными волками» прожили в разных государствах.

В Зеленоградский суд «волки» приезжали, как на работу, с некоторыми из них можно было переброситься шуткой, но чем более высокое (по нашивкам) положение данный человек занимал в клубе, тем менее готов он был обсуждать его внутреннее устройство. На вопрос судьи, что означает термин «расшивание», «волки» упрямо отвечали, что никогда о нем не слышали. Их пресс-секретарь (как мне его представили) также отказался давать комментарии без разрешения со стороны Залдостанова. Поэтому придется пользоваться тем, что есть на сайте «Ночных волков», в прессе и в интернете (хорошим источником является статья Максима Мартемьянова, появившаяся в журнале «GQ», по-видимому, в связи с активизацией Хирурга в публичной сфере).

Первоначально Александр Залдостанов, выпускник 3-го Меда (стоматологического), стал известен в середине 80-х в мире поклонников Heavy Metal. Он был любителем и большим мастером рукопашных боев. Эти «металлисты» сначала вязались к любителям Depeche Mode, потом стали драться с «люберами» (как назывались в то время жители предместий, которых сегодня правильнее было бы отнести, наверное, к «патриотам»). В годы перестройки часть команды села на мотоциклы, а Хирург в конце 80-х якобы женился на немецкой журналистке, бравшей у него интервью, и уехал на несколько лет в Германию (в то время еще Западную), где сблизился с байкерами из Hell’s Angers.

В Россию в начале 90-х Хирург вернулся знатоком мифологии байкеров, обросшим связями, в том числе и коммерческими, — как в Германии, так и в выходившей оттуда в то время Советской армии. По сообщению на сайте «волков», их клуб был создан в 1989-м. В августе 1991-го Залдостанов привел свою команду на защиту Ельцина, нынешний сайт об этом умалчивает, но медали защитников Белого дома и знакомства с его администрацией позволили Хирургу в 1992—1994 годах (так на сайте) открыть в Москве свой Club House «Sexton» («Могильщик») по образцу аналогичного в Западном Берлине. Гостями в первом «Секстоне» (в 1999-м он переехал на территорию байк-центра в Мневниках) в те времена бывали Жириновский и Дмитрий Рогозин.

Наряду с байк-шоу под флагом «Ноч-ных волков» была развернута и коммерческая деятельность по продаже мотоциклов и аксессуаров, изготовлению и продаже одежды и символики. На рубеже нулевых «волки» занялись собиранием русских земель, в смысле создания «чепт» в провинции и в странах бывшего СССР, часто путем поглощения более слабых клубов. Съезды «волков» проходили в Калининграде, где им покровительствовал губернатор Георгий Боос — любитель мотоциклов, однако после его отставки больше туда «волков» не пускали, и новым центром их ежегодного шоу стал Севастополь.

Байк-шоу в Севастополе проводится по благословению патриарха Кирилла; дважды, в 2010 и 2011 годах, колонну «волков» возглавлял (на трехколесном мотоцикле) Путин, а в 2012-м ради того, чтобы повидаться с «братьями», он даже опоздал к коллеге Януковичу. За «активную работу по воспитанию молодежи» Хирург удостоен ордена «Знак Почета». Осенью 2013-го на торжествах в Волгограде он высказался в поддержку Сталина, приведя цитату, которую ученые относят к сомнительным. На байки «русских мотоциклистов», которым теперь не велено называть себя «байкерами», в особо торжественных случаях стали крепиться православные хоругви. Однако появление в интернете фотографии, где «вторым номером» под хоругвью едет полуголая девица, вызвало много споров.

Клуб «Ночные волки» не только пополняется новыми членами (часто из регионов), но многие прежние члены и покидают его, надевая другие «цвета» или переходя в разряд «фрибайкеров». Но не каждый (как раз этого и не учли Воробьев и Некрасов) может себе такое позволить безболезненно. Есть такие организации и сообщества, где за выход приходится платить дороже, чем за вход.

Евгений Воробьев объединил десяток друзей в клуб «Три дороги» в 2006-м. «Ночных волков» в Зеленограде тогда представляли люди, которым ему случалось ремонтировать их байки, и он не увидел ничего дурного в их предложении в знак солидарности нашить на жилетки «волчка» — специально сделанную эмблему, которая не повторяла взрослого «волка», но на языке байкеров сразу делала понятными взаимоотношения между этими клубами. Однако в 2011- м в результате интриг зеленоградскую «чепту» возглавил Иван Евдокимов, и отношения стали портиться.

Юрий Некрасов тоже вырос в Зеленограде — в детстве он часто гостил здесь у бабушки. Он окончил в начале нулевых МИФИ (чуть не вылетел, не пожелав воспользоваться блатом: его отец много лет преподавал в этом институте) и до посадки в октябре 2012-го работал в фирме по наладке медицинского оборудования, где был на отличном счету. Увлекался спортом и восточными практиками. Дважды провалил экзамен по вождению автомобиля, но покупать права не захотел и втайне от матери сел на байк. Байк логически привез его в гараж Воробьева, но формально в клуб «Три дороги» он вступил в 2010 году.

8 июня 2011 года около смотровой площадки на Воробьевых горах, где традиционно собираются байкеры, один из них — Рауф Абзлов — был сбит машиной «Порше-Панамера». Водитель, по свидетельству подъехавших байкеров, был под кайфом, сразу предложил денег любому, кто скажет, что был за рулем. Но байкеры еще до приезда ГИБДД сами собрали адреса и показания свидетелей, а затем провели массовые акции, не позволившие сфальсифицировать картину ДТП. В суде потерпевший, получивший тяжелые травмы, заключил мировое соглашение с виновником ДТП в обмен на щедрую помощь в лечении и восстановлении. Это решение вызвало споры, но само дело дало толчок для создания сети взаимопомощи и сайта «Мотоситизен» для байкеров.

Некрасов был тем, кто в первый же момент на Воробьевых горах организовал других и зафиксировал доказательства, а затем возглавил публичные акции. Важную помощь ему оказали «Ночные волки», присоединившиеся к акциям по решению Хирурга. Но именно Некрасов вскоре сумел объединить под идею помощи на дороге две ветви байкеров, не так чтобы дружественных друг другу: клубных «волков» и остальных. С помощью друзей он разработал сайт и механизм оповещения по SMS, позволивший создать сеть волонтеров. При ДТП с участим мотоциклиста, если он успел послать SMS, любой находящийся рядом участник «Мотоситизен», пользуясь преимуществом байка, как правило, оказывается на месте раньше, чем друзья автомобилиста и ГИБДД. Члены «Мотоситизен» знают, как надо фиксировать доказательства, оказывать первую помощь и байкеру, и валяющемуся рядом с ним мотоциклу.

Сегодня, по подсчетам основателей, сеть охватывает до 600 байкеров, готовых примчаться и защитить друг друга от более многочисленного и «богатого» (метафора действия) мира автомобилистов. Известно не так уж много случаев, когда это в полной мере сработало, но тут важнее, что работает сам network. После убийства 30 июня 2012-го на рынке в Сергиевом Посаде Леонида Фролова (он, собственно, не был байкером, просто приехал на мотоцикле и не понравился завсегдатаям рынка) сеть «Мотоситизен» сыграла решающую роль в организации давления (вполне оправданного) на следствие. Убийца был найден и взят под стражу только после того, как на центральную площадь Сергиева Посада съехалось от 300 до 400 мотоциклов (со «вторыми номерами» 500—600 человек).

Летом 2012-го «Мотоситизен» и «Ночные волки» еще проводили акции вместе. Хотя сайт «Мотоситизен» больше привлекал фрибайкеров и на них ориентировался, «волки» тоже и сами были готовы прийти на помощь, и пользовались механизмом SMS-сообщений. Хирург одобрял действия Некрасова, иногда звонил ему с просьбой «собрать народ» на какое-то очередное байк-шоу. Но Некрасов чаще всего отказывался: «А как я их соберу? Это же фри(free)байкеры».

Став публичной фигурой, Некрасов от имени «Мотоситизен» выступил еще с рядом инициатив. Он лоббировал изменение разрешенной скорости для мотоциклов, собирал от имени сообщества подписи с требованием изменить конструкцию и материал отбойников (разделителей полос), а также материал и высоту дорожной разметки: то и другое для байкеров — буквально вопрос жизни и смерти. В 2012-м, в том числе благодаря связям Хирурга, эти вопросы уже публично обсуждались на уровне правительства Москвы, и тут запахло «политикой», не говоря уж о выгодных подрядах.

Между тем Геша Воробьев, копавшийся в любимом гараже и не очень лезший во все эти материи, делился с Некрасовым своими обидами на «Ночных волков». По их просьбе он чинил и оборудовал к праздникам мотоциклы, а ему за это не только никто не платил, но даже не дали билетов на детскую елку, а в Севастополе за вход на байк-шоу запросили 3 тысячи. Отношение к маленькому клубу со стороны «волков» и их зеленоградской «чепты» было высокомерным.

В августе 2012-го в гараже под насыпью состоялось собрание «Трех дорог», на котором его члены проголосовали за то, чтобы отказаться от «волчков» и надеть «цвета» Banditos — этот клуб только приходил в Россию через Украину, и в нем «Три дороги» могли занять более подобающее место. По показаниям Некрасова и других, он ездил в «Секстон», чтобы поставить Залдостанова в известность об этом решении, а Хирург звонил ему с угрозами.

Нельзя утверждать, что Залдостанов лично планировал акцию устрашения 20 октября, это могла быть и инициатива зеленоградской «чепты» (хотя в колонне приехали и четыре машины только из Пушкина). Но Хирург, разумеется, был сразу же проинформирован о случившемся и с самого начала правильно все понимал. В марте 2013-го на «Эхе Москвы» он прокомментировал ход следствия так: «Обосравшийся убийца…»

Теперь можно рассказать, что управление Следственного комитета в Зеленограде еще осенью 2012-го выходило с предложением прекратить дело по признакам необходимой обороны в действиях Некрасова.

Но сразу же после этого материалы были затребованы в СК Москвы, оттуда дело вернулось в Зеленоград без копии видеозаписи — «потерялась». Доказательства в пользу защиты на месте собраны не были; дверь со следами выстрелов и другие вещдоки не изъяты; свидетели со стороны защиты на допрос долго не вызывались; очные ставки между защищавшимися в гараже и «волками» тем более не проводились.

Последующий приговор позволяет утверждать, что следствие велось предвзято, тогда как дело об уничтожении имущества, о пропаже мобильных телефонов и денег членов «Трех дорог» при инциденте в гараже (которое в конце концов все же было возбуждено) вообще не расследовалось. Однако уже на втором судебном заседании по делу Некрасова зеленоградский прокурор Андрей Громов не поддержал ходатайство представителей потерпевших закрыть процесс для прессы, а судья Олег Гривко не возражал даже против онлайн-трансляции. Стало понятно, что здесь дело пойдет не совсем по тому сценарию, который устраивал бы «волков».

Происходило что-то неслыханное для российской судебной системы: государственный обвинитель формально не отказывался от обвинения, но фактически его не поддерживал, требуя принимать во внимание и доказательства защиты, а судья ему не мешал. Вместе с младшей сестрой Некрасова, которая строила двух адвокатов на правах общественного защитника брата, они вели настоящее судебное следствие, составляя заново всю картину доказательств. Когда прокурор попросил принести из гаража дверь и осмотреть ее в суде, прокуратура Москвы отозвала Громова и прислала из Москвы более юного обвинителя — Надежду Игнатову: она потребует для подсудимого 10 лет лишения свободы. Однако доказательства были уже перед судьей, и никакой иной вывод, кроме наличия признаков необходимой обороны, сделать из них было невозможно.

Судья оправдал Некрасова по обвинению в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, однако нашел в его действиях превышение пределов необходимой обороны и приговорил к 10 месяцам лишения свободы. Из суда осужденный поехал домой, так как уже отбыл полтора года в СИЗО. Если говорить жестко, в манере судьи Гривко, то в переводе на юридический язык он подтвердил вердикт, который годом раньше на «Эхе» вынес Залдостанов: «обосравшийся». То есть «испугавшийся». Так ведь было Некрасову чего испугаться, и с испугом он быстро справился.

В день вынесения приговора, 28 марта, возле Зеленоградского суда собралось несколько сотен «Ночных волков» в жилетках поверх курток (день был холодный) и сторонников Некрасова. ОМОН довольно быстро прекратил доступ в здание: зал был уже полон — и следил за тем, чтобы не вспыхнула драка на улице. К зданию кроме автомобилей и даже нескольких байков подъехал военный «Урал» с плакатом во всю ширину кузова: «Валера, ты не дожил до мечты». С него Белый, погибший при «штурме» в гаражном кооперативе, смотрел на фоне моря, Севастополя и российского флага: приговор оглашался уже после провозглашения Крыма российским. Но судья (по его военной выправке мне кажется, что он и сам относится к сторонникам присоединения Крыма) «не обо…», то есть тоже сумел справиться с испугом и все слова выговаривал по-командирски четко.

Мужество судьи, выдержавшего колоссальное (минимум психологическое) давление, заставляет нас аплодировать его приговору, но это не лишает нас права его обсуждать. Несомненно лишь то, что признаки необходимой обороны в действиях Некрасова были, а были ли признаки превышения — это зависит от того, как понимал обороняемые ценности он сам и как это понимаем мы, дающие оценку.

Столкновение было некоторым образом исторически предопределено, хотя форма его, разумеется, могла оказаться иной (возможно, более легкой, а возможно, и более тяжелой). Но логика действий «волков» (подкрепленная, кстати, и поведением во время следствия и суда) могла завершиться только жестким столкновением. От свободы, как-то понятой ими в конце 80-х, четверть века «Ночные волки» шли и к портрету Сталина на сайте, и к тоталитаризму в устройстве клуба. А на самом пике триумфа, который был признан и президентом страны, и патриархом, под покрышками победных колесниц замельтешили опять какие-то не охваченные, невесть откуда взявшиеся free.

Если мы исходим, как судья (по крайней мере формально), из того, что Юрий Некрасов защищал только свои и своих друзей руки-ноги и бошки от синяков, тогда судья прав: пределы необходимой обороны были превышены. Но если принять ту точку зрения, что предметом обороны была свобода, то и оценка может стать другой. И, во всяком случае, «расшивание» означало для тех, кто был заблокирован в гараже, унижение, лишение их чести, пусть даже и «ложно понимаемой». Но ведь понятие чести не пропишешь в УК, ее каждый понимает по-своему. Не так ли, ваша честь?

Судья

(Чух-чух-у-у!.. — это по насыпи в кино промчался поезд, отбил следующий эпизод).

В кино, где у автора была бы возможность разбежаться издалека и связывать разные линии и разных действующих лиц постепенно, судья примерно за месяц до того, как получить дело к производству, прочел бы на новостном сайте Зеленограда сообщение о том, что сторонники Некрасова в знак протеста против продления ему срока содержания под стражей перекрыли (14 октября 2013 года) Садовое кольцо. Пожалуй, это был бы не сайт, а газета, судье ее принесла бы жена со словами: «Смотри, какие сволочи, и так от их мотоциклов все аварии». А он бы ответил: «Ну вообще-то между нами: держать в СИЗО его тоже ведь не за что». Или, может быть, они обменялись бы репликами наоборот. Но эту историю обсуждал весь Зеленоград, и пропустить сообщение они не могли.

Перекрытие Садового кольца в районе Зубовского бульвара пока стало последней массовой акцией, организованной сетью «Мотоситизен». Да и не такой уж и массовой: человек 10 приехало всего, час побузили с плакатами, устроили пробку, а потом ГИБДД уговорила их разъехаться. Но и это общественное мнение тоже нельзя сбрасывать со счетов: постоянных посетителей сайта «Мотоситизен» уже с десяток тысяч по стране.

Впервые судья увидит их в зале и с удивлением узнает от секретарши, что многие тут, оказывается, даже не были знакомы с Некрасовым лично, а просто раз за разом приезжали в Зеленоград из Москвы, чтобы поддержать. Конечно, это говорит о том, что в это время они где-то не работают и не учатся, — таким соображением судья мог бы поделиться за ужином с женой: их ведь и собственный сын-балбес в этом смысле тоже беспокоит. Но жена возразила бы: «А «волки»? Они ведь вообще не из Москвы». — «Все равно: какие-то они несоветские, эти фрибайкеры…» — «А «волки»?..» — снова спросила бы жена.

В коридоре перед дверью между двумя группами желающих попасть в зал в первые дни устраивались не то чтобы побоища, но силовая толкотня наподобие хоккейной, когда судья вбрасывает шайбу на пятачок. «Волки» в жилетках из коричневой и черной кожи в палец толщиной, украшенных пугающими нашивками и всякими медными штуками, судя по комплекции, должны были просто выносить субтильных с виду фри-байкеров из зала — тем не менее в зале сидели и те и другие. В том числе девицы в хипстерских очках, и даже не всегда было понятно, если не в жилетках, — кто из них кто. По поведению, впрочем, и по редким репликам, за которые судья сразу выставлял вон, становилось понятно.

Судья Гривко на возвышении, как бы недоступном простому смертному, в черной мантии, сидящей у него на плечах как китель, иногда вел себя с ними так, как учитель в школе, — строгий, но не злой, вызывающий у школяров смешанное чувство боязни, но и уважения. В самом деле, этот судебный процесс они с прокурором Громовым старались сделать еще и воспитательным процессом, и видно было, что им самим это нравится тоже. «А ну-ка! — поворачивал судья крупную голову и строго смотрел в зал на сидящего прямо перед ним кожаного с патлатой бородой (Ирландец). — Вы свои правила в суд не тащите — тут у нас свой «Секстон»!..» А еще иногда как бы про себя: «Детский сад!..»

Да, элемент мальчишеской игры, иногда очень злой, в этом, конечно, есть, как и в самой, всегда рискованной, езде на байке. Но полноте, судья, а ваша мантия — она разве давно уже не стала такой же игрой? А не случалось ли вам видеть на руке у коллеги или даже у сопляка-следователя часы ценой в Harley-Davidson? А это не злая игра ли?

Вы же и сами, судья, повели себя, как мальчишка, с этим приговором, который может запросто отменить одна там взрослая тетя (тоже знакомая знакомых Хирурга). Так где же граница между игрой и тем, чем она становится, когда ставкой в ней — карьера, амбиции, деньги или, напротив, такая эфемерная сущность, как честь?

Зал

В коридоре фрибайкеры, в отличие от «волков», становились словоохотливы, я с ними быстро перезнакомился. Пожалуй, только совместное хождение на суд и обмен мнениями по его поводу продолжали объединять Network. Но за полтора года без Юры, который был душой проекта просто в силу того, что никогда не тащил одеяло на себя, и все ему верили, — в сообществе начался разброд. Некоторые «Мотоситизен», когда приезжали на аварию, понимали свою задачу так, что всех надо обуть, рассказывали и про таких, кто просил за братскую помощь деньги (как в Питере, где такой же проект сразу сделали платным, что, может быть, было и правильно).

По поводу других идей с отбойниками и разметкой началось соревнование амбиций: кто именно это лучше всех понимает и кто с кем об этом должен говорить. Начались уже и какие-то сепаратные переговоры с правительством Москвы и с «волками» в том числе; поступали предложения участвовать в выборных пиар-проектах. В общем, болезни даже уже не столько роста, сколько зрелого возраста.

Кстати, один из бывших в гараже в ту злополучную ночь изменил свои показания и в суде поддержал версию «волков». А из членов братства владельцев дорогих мотоциклов «Zed (Зеленоград)-brothers» в суд ни разу не заглянул никто.

Ах, ну почему никогда не получается просто так покататься, ни от кого не зависеть, а чтобы только ветер в лицо? Ни одну хорошую мысль, даже возникшую из чистого ума и сердца, нельзя воплотить так, чтобы у кого-то не попросить покровительства, с кем-то не передраться, а кому-то и не дать в лапу. Почему так, Судия, почему?

Когда мерзнувшие возле суда узнали о приговоре, один из фрибайкеров, встав перед «волками», начал выкрикивать: «Мы — не враги!.. Мы — не враги!..» Он, должно быть, рассчитывал на скандирование, но его не очень поддержали. Один «волк» в жилетке в ответ крикнул: «Пидарасы!» — впрочем, его тоже никто не поддержал.

Источник